«Была ночь. Сумрачная, но тихая. Иуда, скрывавшийся в широкой тени, бросаемой башней Антония, сидел скорчившись на камне и глядел прямо перед собою немигающими глазами. Он не спал вот уже несколько ночей, и зевота, похожая на больную судорогу, широко кривила порою его крупный, чувственный рот…»